Русская Атлантида - Страница 90

Благословение на царство.

Годунов в день избрания на царство.

По своей подозрительности Борис Годунов немногим уступал Ивану Грозному. Поэтому, взойдя на престол, он принялся сводить личные счеты с боярами. По словам современника, «цвел он, как финик, листвием добродетели и, если бы терн завистной злобы не помрачал цвета его добродетели, то мог бы он древним царям уподобиться. От клеветников изветы на невинных в ярости суетно принимал, и поэтому навел на себя негодование чиноначальников всей Русской земли: отсюда много ненасытных зол на него восстали и доброцветущую царства его красоту внезапно низложили».

Особенно усиливается подозрительность царя начиная с 1600 года, когда поползли темные слухи, будто царевич Дмитрий жив. Первой жертвой подозрительности Бориса стал Богдан Бельский. В 1601 году по ложному доносу пострадали братья Романовы. Старший из них, Феодор Никитич, был сослан в Сийский монастырь и пострижен под именем Филарет; его жену постригли под именем Марфа и сослали в Толвуйский Заонежский погост, а малолетнего сына их, Михаила (будущего царя), на Белоозеро. В общем, движение к Смуте прогрессировало, поскольку при всех успехах своей реальной политики Борис Годунов не сумел консолидировать правящий класс. Особенно родовитое боярство, которое давно чувствовало себя ущемленным и все более заинтересованно поглядывало в сторону Великого княжества Литовского и Польши, где власть монарха была существенно ограничена конституцией, предоставлявшей магнатам и шляхте такие права, которые московской знати даже и не снились. Но об этом знали, да и попытки заключения унии между Речью Посполитой и Московским государством предпринимались неоднократно.

В 1584 году Стефан Баторий, например, направил с этой целью послом в Москву Льва Сапегу. Формально он должен был провести переговоры об условиях взаимного освобождения пленных, оказавшихся в польском и московском плену в результате Ливонской войны, но тайно ему предписывалось склонить царя Фёдора к отказу от титула князя Ливонского и подумать о взаимном наследовании польско-литовского и московского престолов. Вследствие явно завышенных притязаний польско-литовской стороны все эти вопросы повисли в воздухе. Удалось заключить лишь 10-месячное перемирие, но тема не была закрыта. Переговоры продолжились в Варшаве, куда вскоре выехало посольство Ф.М. Троекурова и М. Безнина.

В 1600 году Лев Сапега вторично прибыл в Москву в качестве посла. Он предложил Борису Годунову заключить «вечный мир», антиосманский союз и соглашение о взаимном наследовании польского и московского престолов в случае прекращения династий. Учитывая международные затруднения Речи Посполитой, втянувшейся в затяжную войну со Швецией, Москва отклонила предложения польско-литовской дипломатии, посчитав тогда «вечный мир» и союз с Польшей, не говоря уже об унии, нецелесообразными. В итоге 21 марта 1601 года стороны заключили только двадцатилетнее перемирие. В дальнейшем Лев Сапега энергично поддержал движение «лжедмитриев» и открытое вмешательство короля Сигизмуна III в московские дела, вылившиеся в 1609 году в открытую интервенцию против Московского царства, видимо, рассчитывая, что избрание королевича Владислава московским царем наконец приведет к унии Речи Посполитой с Московским государством, сторонников которой тогда уже было немало. Одним словом, «братья славяне» продолжали выяснять отношения.

Царствование Бориса начиналось успешно, хотя череда опал породила уныние, а вскоре вообще разразилась настоящая катастрофа. В 1601 году шли долгие дожди, а затем грянули ранние морозы и, по словам современника, «поби мраз сильный всяк труд дел человеческих в полех». В следующем году неурожай повторился, поэтому в стране начался реальный голод, продолжавшийся три года. Цена хлеба увеличилась в 100 раз. Борис запретил продавать хлеб дороже определенного предела и даже преследовал тех, кто взвинчивал цены, но успеха не добился. Стремясь помочь голодающим, он не жалел средств и широко раздавал беднякам деньги, однако хлеб дорожал, а деньги теряли цену.

В конце концов, Борис Годунов приказал открыть для голодающих царские амбары, но даже их запасов не хватало на всех голодных, тем более что, узнав о раздаче хлеба, люди со всех концов страны потянулись в Москву, бросив даже те скудные запасы продовольствия, которые все же имелись у них дома. Около 127 тысяч человек, умерших от голода, было похоронено в Москве, но хоронить успевали не всех. Появились случаи людоедства. Страшный голод рушил привычные моральные ценности, скреплявшие людей в единый коллектив. Историк А.П. Щапов писал: «Люди, терзаемые голодом, валялись на улицах, подобно скотине, летом щипали траву, а зимой ели сено. Отцы и матери душили, резали и варили своих детей, дети — своих родителей, хозяева — гостей, мясо человеческое продавалось на рынках за говяжье; путешественники страшились останавливаться в гостиницах…».

Народ бедствовал, а в это же время знать устраивала дележ богатства и привилегий, злобно соперничая в поисках личного благополучия. Запасов зерна, припрятанных многими боярами, хватило бы всему населению на несколько лет. Но спекулянты удерживали хлеб, предвкушая повышение цен на него. Люди начинали думать, что это — кара Божья. Возникало убеждение, что царствование Бориса Годунова не благословляется Богом, потому что оно беззаконно, достигнуто неправдой. Следовательно, не может кончиться добром. Поэтому слухи о том, что царевич Дмитрий жив, ширились и приобретали лавинообразный характер.