Русская Атлантида - Страница 62

Как известно, первого русского царя в детстве судьба не баловала. Отца он потерял, будучи трех лет от роду, а мать в 8 лет. Спустя шесть дней после смерти Елены Глинской бояре (князья И.В. Шуйский и В.В. Шуйский с советниками) избавились и от ее фаворита князя Оболенского. Следом от управления государственными делами были отстранены митрополит Даниил и дьяк Фёдор Мишурин — убежденные сторонники централизованного государства и активные деятели правительства Василия III и Елены Глинской. Даниил был отправлен в Иосифо-Волоцкий монастырь, а Мишурина «бояре казнили… не любя того, что он стоял за великого князя дела». Устранены также были сестра князя Оболенского и мамка Ивана княгиня Челяднина, князь Иван Федорович Бельский и др. Короче, в стране произошел новый государственный переворот, во многом ставший прологом опричнины и даже русской Смуты начала XVII века.

Сигизмунд II Август (1520–1572).

Иоанн IV Грозный (1530–1584).

Иван рос беспризорным, но зорким сиротой в обстановке придворных интриг, борьбы и насилия, проникавших в его детскую опочивальню даже ночью. Детство осталось в памяти Ивана как время обид и унижений, конкретную картину которых он лет через 20 дал в своих письмах к князю Курбскому. Особенно были ненавистны ему князья Шуйские, не только бесконтрольно распоряжавшиеся государственным достоянием, но и крайне оскорбительно относившиеся к маленьким великим князьям Ивану и Юрию.

Однако уже в 1543 году 13-летний Иван восстал против бояр, он велел схватить и отдать на растерзание псам князя Андрея Шуйского, после чего бояре присмирели (кстати, в ВКЛ такая расправа была невозможна в принципе). Власть перешла Михаилу и Юрию Глинским — дядям Ивана, устранявшим соперников ссылками и казнями и вовлекавших в свои меры юного великого князя, играя на его жестоких инстинктах. Не зная семейной ласки и страдая до перепуга от насилия в окружавшей среде по жизни, Иван тем не менее с 5 лет официально выступал в роли могущественного монарха в церемониях и придворных праздниках, что давало ему наглядные и незабываемые уроки самодержавия. Они же воспитывали литературные вкусы и читательскую нетерпеливость малолетнего правителя. Как писали многие исследователи его жизни, в дворцовой и митрополичьей библиотеках Иван книги не прочитывал, а вычитывал в них все, что могло обосновать его власть и величие прирожденного сана в противовес личному бессилию перед захватом власти боярами. Ивану легко давались цитаты, не всегда точные, но ими были переполнены все его писания, что создавало репутацию начитаннейшего и богатейшей памяти человека XVI века.

По понятиям того времени в 1545 году Иван Васильевич достиг совершеннолетия и стал полноправным правителем государства. 13 декабря 1546 года он впервые высказал митрополиту Макарию намерение жениться, а перед этим венчаться на царство «по примеру прародителей» из Византии, которая всегда были образцом для православных стран. Но Византия к тому времени уже давно пала под ударами турок. Поэтому через династическое родство с Софьей Палеолог, а значит с византийскими императорами, Московское государство, по понятиям его православных подданных, вполне могло претендовать на духовное наследие Царьграда-Константинополя. Данная идеология к московским делам, мягко говоря, была притянута за уши, но торжество самодержавия олицетворяло для митрополита Макария и торжество Православной веры, тем самым интересы царской и духовных властей сплелись воедино. Торжественное венчание на царство Ивана IV состоялось 16 января 1547 года в Успенском соборе Московского Кремля. Митрополит возложил на него знаки царского достоинства — крест Животворящего Древа, бармы и шапку Мономаха, Иван Васильевич был помазан миром, а затем митрополит благословил царя.

В 1558 году константинопольский патриарх Иоасаф II сообщал Ивану Грозному, что «царское имя его поминается в Церкви Соборной по всем воскресным дням, как имена прежде бывших Византийских Царей». Это «повелено делать во всех епархиях, где только есть митрополиты и архиереи». Царский титул позволял Московскому государству занять принципиально иную позицию в дипломатических сношениях с Западной Европой и остальным миром, поскольку великокняжеский титул тогда обычно переводился как «принц» или даже «великий герцог», тогда как титул «царь» в иерархии стоял наравне с титулом «император». Уже с 1554 года новый титул безоговорочно предоставлялся Ивану IV Англией. Сложнее стоял вопрос о титуле в католических странах Европы, в которых крепко держалась теории единой «священной империи». Но в 1576 году с титулом Ивана IV смирился и император Максимилиан II.

Гораздо упорнее оказался папский престол, который, с одной стороны, отстаивал исключительное право пап предоставлять королевский и иные титулы государям, а с другой стороны, не допускал нарушения принципа «единой империи». В этой непримиримой позиции папский престол находил поддержку у польского короля, отлично понимавшего подоплеку и значение притязаний московского государя. Сигизмунд II Август представил в Рим записку, в которой предупреждал, что признание папством за Иваном IV титула «Царя всея Руси» приведет к отторжению от Польши и Литвы земель, населенных родственными московитам «русинами», и привлечет на его сторону молдаван и валахов. В свою очередь Иоанн IV придавал особое значение признанию его царского титула именно в Литовско-Русском государстве, но ни ВКЛ, ни Польша в течение XVI века так и не согласились на это. Из преемников Ивана IV его мнимый сын Лжедмитрий I использовал титул императора, но Сигизмунд III, посадивший его на московский престол, официально именовал его просто князем, даже не «великим».