Русская Атлантида - Страница 15

Подготовка профессиональных воинов, в совершенстве владеющих холодным оружием, будь то западноевропейский рыцарь или русский дружинник (позже боярин или дворянин), требовала очень значительного времени, постоянных тренировок и систематического участия в военных предприятиях своего сюзерена. Совмещать все это с хозяйственной деятельностью было непросто. Оставалось одно — создать рыцарству возможность заниматься своим прямым делом без оглядки на заботы о хлебе насущном. Такую возможность давала земля, точнее ее раздача в управление рыцарям вместе с проживающим на ней тягловым населением (крестьяне, ремесленники, торговые люди и пр.), которое рыцарь должен был еще защищать от внешней опасности. Кроме того, это связывало элиту общими интересами по сохранению существующих феодальных порядков, включая выполнение полицейских функций по отношению к своим подданным. Кстати, именно эти функции в деятельности рыцарства и превалировали, причем всегда.

Чернь без крайней необходимости к оружию старались не допускать, пешее народное ополчение времен раннего Средневековья, когда понятие мужчина и воин были почти тождественны, прочно забыли, а многочисленные феодальные междоусобицы вели преимущественно профессионалы. Битвы между европейскими рыцарями и княжескими дружинниками на Руси, а равно теми и другими между собой в XII–XIV веках обычно сводились к большому числу поединков, в которых соблюдались рыцарские правила боя, ибо дружинник (рыцарь) сегодня служил у киевского князя, а завтра мог перейти к черниговскому князю, или наоборот. Проще говоря, вместо товарища стать противником. Причем в каждой княжеской дружине существовал свой порядок организации боя и взаимодействия в бою, во многом отличный от других дружин. Крестоносцы, поляки и венгры долгое время применяли схожие приемы вооруженной борьбы, а вот для борьбы с татаро-монгольским войском простое объединение княжеских дружин или рыцарских отрядов уже не годилось. Татаро-монголы не боялись таранных ударов дружинников (рыцарской конницы). Они умели рассыпаться и наносить наступающему дружинному (рыцарскому) войску множество фланговых ударов: расстреливать из луков коней противника, стаскивать на землю всадников арканами, добивать их далее боевыми топорами, окружать, брать измором и т. д. Татаро-монгольское войско было сковано жесткой, можно даже сказать жесточайшей дисциплиной, единым командованием, стратегией и тактикой действий, чего у наспех собранных и разрозненных княжеских дружин или отрядов рыцарей не могло быть по определению. Отсюда и победное шествие орд Чингисхана и его потомков по земледельческой Средней Азии, Ирану, Кавказу и Европе, а также долгое владычество Золотой Орды над Русью, прикрывшей собой от этой беды фактически всю Западную Европу. Чего западноевропейские соседи Руси не только не оценили, но и всячески использовали труднейшее положение русских земель в своих корыстных интересах.

Принципиальное отличие положения русских княжеств от европейских государств состоит в том, что, совершив набег и вдоволь пограбив земли Центральной и Южной Европы, татаро-монгольские орды Батыя быстро ушли из них в свои степи и больше туда практически не возвращались, если не считать эпизодических набегов. А вот большинству русских княжеств в этом смысле деваться было некуда. Опустошенные татаро-монгольским нашествием 1237–1241 годов, в силу своего географического положения они оказались на переднем крае противостояния с Ордой, правители которой исходили из того, что для ведения кочевого хозяйства русские земли непригодны. Следовательно, их надо было обложить как можно большей данью и как можно на более длительное время. Вся дальнейшая политика Орды, вне зависимости от того, кто там правил, базировалась именно на этом постулате. Из него прежде всего вытекала необходимость всячески препятствовать объединению русских земель и попыткам создания там сильного государственного образования, способного раз и навсегда покончить с ордынским игом или ордынскими притязаниями на гегемонию в тех местах, где этого ига в прямом смысле слова не было, но как-то приходилась откупаться от ордынского разбоя.

Реализуя эту задачу, Орда активно стравливала между собой русских князей, разжигала их амбиции на лидерство, не допускала, пока могла, перевеса сил одной русской земли над другой, а тем более их союза с целью общенационального объединения, систематически ослабляла Русь карательными набегами и т. д. Задачи русских людей были прямо противоположными, но к ним добавлялась необходимость защиты западных рубежей от крестоносцев, венгров и поляков. Все это требовало единения, сильной государственности и достаточно высокого уровня экономического развития. В последнем, кстати, была заинтересована и Орда, так как размер ордынских выходов (дани) прямо зависел от состояния земледелия, ремесел и торговли на Руси. Это диалектическое противоречие вынуждало ордынских правителей как-то препятствовать расширению западной экспансии на Русь и давало русским княжествам определенное пространство для маневра. Но это общая схема. На деле все обстояло гораздо сложнее и многограннее, хотя стремление русских людей освободиться от ордынской зависимости было определяющим всегда, что и вызывало стабильное вооруженное противостояние Руси со степью.

Атака легкой конницы Орды.

Верные заветам Чингисхана, татаро-монгольские военачальники никогда не вступали в сражение с численно превосходящим противником, Это, однако, не означало, что их собственные силы были невероятно велики. Монгольские воины были крайне нетребовательны, могли сутками не слезать с коня и питаться лишь вяленой кониной, возимой под седлом (так она, кстати, одновременно и солилась, и вялилась). Но даже с учетом этого обстоятельства прокормить в голой степи 30 тысяч всадников и минимум 90 тысяч их лошадей (по завету Чингисхана каждый монгольский всадник должен был выступать в поход с 5 лошадьми) было не так-то легко. А ведь были еще стенобитные машины, обозы, обслуга, стада скота для пропитания и т. д. Умножив все это на 4–5, можно без труда представить масштаб проблемы. Поэтому к сообщениям средневековых источников (летописей, хроник и литературных произведений) о битвах, в которых якобы принимали участие сотни тысяч человек с каждой стороны, надо относиться с большой осторожностью, по возможности, привязывая данные о численности войск противников к полю боя. Правда, за давностью лет и невнятностью абсолютного большинства источников точно определить его обычно бывает непросто.