Русская Атлантида - Страница 129

129

Тем не менее в Отечественной войне 1812 года поляки были самыми самоотверженными союзниками Наполеона. Пятый (Польский) корпус его армии принял участие во всех основных сражениях этой кампании и практически полностью полег в России (по самым оптимистическим оценкам, почти из 100 тысяч поляков, участвовавших в войне, в живых останется не более 10 тысяч). Именно польский конвой будет сопровождать императора во время его поспешного бегства из России в ноябре после катастрофы на Березине, да и после польско-литовские части в массе своей оказались верны Наполеону.

Бывшее Великое княжество Литовское предоставило Наполеону десять полков — пять пехотных и пять кавалерийских, а польская армия в начале кампании 1812 года состояла из семнадцати пехотных полков, шестнадцати кавалерийских полков, дивизии легионов Вислы, корпуса Гамилькара Косинского, артиллерии и саперов: всего 87 тысяч человек и 26 тысяч лошадей. В походе Наполеона в Россию приняло участие около 70 тысяч поляков (по другим данным, похоже, вместе с литвинами — 120 тысяч). Два корпуса «Великой армии» из десяти были целиком польскими: одним командовал Понятовский, другим — Гамилькар Косинский, а остальные полки были рассеяны по разным французским корпусам, так как Наполеон рассчитывал с их помощью облегчить сношения с русскими. Как обычно, польско-литовские части воевали храбро. Тот же Юзеф Понятовский показал себя с самой лучшей стороны под Смоленском, Можайском и Бородином. Домбровскому было поручено обложить Бобруйск, в то время как еще одна из польских дивизий осаждала Ригу. Генерал Княжевич, удалившийся после роспуска польских легионов в 1802 году на Волынь и до начала войны с Россией относившийся к Наполеону с недоверием, снова поступил к нему на службу, командовал дивизией и при переходе через Березину был ранен.

Вопреки утверждению многих российских и даже белорусских историков, в рядах Наполеона бились не только поляки и литовцы, но и белорусы, включая белорусских татар. После того как 1 июля 1812 года Наполеон распорядился восстановить Великое княжество Литовское в составе Виленской, Гродненской и Минской губерний, а также Белостокской области, которые были преобразованы в департаменты с местной и французской администрацией, Временное правительство ВКЛ начало формировать свои воинские части — союзные Наполеону.

В частности, бывший мозырьский стольник и подстароста Ксаверий Обухович в чине полковника сформировал в Пинске 20-й уланский полк Великого княжества Литовского. Активными сторонниками Наполеона были и три его брата, мозырьские помещики. Старший из них, бывший мозырьский судья Адам Обухович, крестный отец великого впоследствии поэта Адама Мицкевича, был близким другом его отца, адвоката Николая Мицкевича, убежденного бонапартиста. Да и сам Адам Мицкевич боготворил Наполеона — для того чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть его поэму «Пан Тадеуш».

Первая столица ВКЛ город Новогрудок при Наполеоне вновь стал центром дистрикта, здесь был избран мэр, назначен подпрефект и председатель гражданско-военной комиссии, а также была создана местная жандармерия. Город стал центром формирования 19-го уланского полка. Здесь же к исходу сентября были сформированы пехотные полки, а уланские — во второй половине октября, уже накануне отступления французов. Численность созданных здесь военных формирований составила 19 тысяч человек, включая жандармерию, причем обеспечить их всем необходимым должно было местное население.

При участии губернатора Литвы генерала ван Гогендорпа (служившего в армиях Пруссии, Голландии, участника войны за независимость США на стороне французов и бывшего посла Батавской республики в России) был создан эскадрон татарских гусар во главе с майором 8-го кавалерийского полка Мустафой Мурзой Азулевичем. Кроме того, формировались полки добровольцев, причем люди сами платили за пошив формы и за оружие. Всего на стороне Наполеона воевало около 26 тысяч литвинов-белорусов, по-прежнему считавших себя гражданами Речи Посполитой и свято веривших, что они с оружием в руках отстаивают вновь обретенное Великое княжество Литовское, чего не удалось сделать последним посполитым генералам Тадеушу Костюшко и Якубу Ясинскому в 1794 году. И это несмотря на то, что накануне Отечественной войны 1812 года российские власти сумели призвать под ружье в селах и городах Беларуси почти всех, кого только было можно. Тогда в ряды русской армии влилось более 30 тысяч белорусов, а Минский и Гродненский гусарские полки российской кавалерии почти целиком состояли из белорусской шляхты.

Поляки и литвины, шедшие с «Великой армией» в ее наступательном движении, вместе с нею и отступали в Беларусь, Литву, Великое Герцогство и в Германию. И если раньше у них были некоторые иллюзии насчет намерений Наполеона, то, по логике вещей, они должны были утратить их в тот день, когда Наполеон двинулся от Смоленска к Москве. Ведь если бы император Франции в самом деле намеревался восстановить их отечество, ему следовало только утвердиться здесь, организовать польско-литовскую армию и крепости, поставить гарнизоны. Этим он нанес бы страшный удар могуществу России и создал бы в тылу Германии и Австрии вассальное государство, содействие которого было бы ему обеспечено во всякое время. Но он увлекся миражом Москвы и в своей гибели увлек за собою и наиболее верных союзников. Тем не менее даже после проигрыша этой безумной кампании немало жителей бывшей Речи Посполитой еще долго надеялись на Наполеона и рассчитывали, что он вернется для наступательных действий. Неудивительно, что его поражение и взятие союзниками Парижа они воспринимали как собственную трагедию. Адъютант Милорадовича Фёдор Глинка, находясь в те дни в Вильне, так описал это событие: «Париж взят! Весть сия распространяется в городе. Русские в восторге, поляки (Глинка так называет и литвинов) — смотрят сентябрем!.. Эта весть укусила их за сердце. Площадь, где гуляют, вдруг опустела: все присмирели в домах». А Тадеуш Костюшко писал тогда своим соотечественникам из Америки: «Я не знаю, почему, несмотря на симпатию между французами и поляками, французы всегда покидают нас в решительную минуту».

129